|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
4 июля 1950 года слушатели передачи в Сеуле услышали мужской голос: «И теперь я понимаю, что Народная армия (Северокорейские вооруженные силы) — это армия, которая сражается за интересы людей, что Народная Республика является силой, которая работает на благо корейского народа». Человеком, который сообщил своим слушателям об этом великом моменте просветления, был Сон Хо Сон, бывший командир Второй дивизии Республики Корея. Сон Хо Сон был одним из самых выдающихся военачальников националистического сопротивления до 1945 года. После 1945 года он был одним из отцов-основателей южнокорейской армии и в этом качестве сыграл важную роль в жестоком подавлении восстания коммунистов. Слушатели вряд ли удивились, узнав об этом эпизоде просвещения от крупного антикоммунистического активиста. В июле и августе 1950 года ряд бывших южнокорейских офицеров и бюрократов сдались коммунистическим властям, и некоторых из них заставили сделать аналогичные заявления по радио. Такой подход отражал давнюю традицию поощрения капитуляции политических оппонентов. Государственные деятели Восточной Азии всегда знали, что принудить мятежника или заговорщика к сдаче легче и дешевле, чем охотиться за ним где-нибудь в горах. К кающимся грешникам обычно относились с большим снисхождением, поэтому они знали, что, сдавшись властям, они, вероятно, сохранят свою жизнь, а может быть, и свое имущество и общественное положение. В некоторых случаях бывших повстанцев даже вербовали в официальную бюрократию и давали им значительные должности. Этот подход был усовершенствован Японской империей. В 30-е годы бесчисленное количество левых агитаторов и националистических активистов сдались властям. От них требовали подписать раскаяние, а затем часто отпускали (под надзор полиции, разумеется). Затем тот же прием был использован новым правительством Республики Корея, которое, несмотря на свою антияпонскую риторику, было готово продолжить японские бюрократические традиции, хотя бы потому, что его кабинеты были в основном укомплектованы бывшими колониальными бюрократами, не знавшими других методов. В 1949 году южнокорейских левых, членов запрещенной тогда Южной Корейской рабочей партии, а также партизан-коммунистов призвали сдаться. Им обещали снисхождение, и эти обещания обычно выполнялись. Это была большая и успешная кампания, которая нанесла серьезный ущерб силам местных левых и способствовала окончательному упадку коммунистического движения на Юге. Таким образом, когда в июле и августе 1950 г. северокорейцы захватили почти весь Юг, они начали кампанию, которая следовала этой установленной и хорошо известной схеме. На второй день коммунистического правления в Сеуле, 30 июля 1950 года, коммунистическое муниципальное правительство издало «Приказ № 6». Этот приказ обещал снисхождение членам «контрреволюционных организаций» и высшим должностным лицам Правительство Южной Кореи, если они сдадутся, лично посетят Министерство внутренних дел и подадут письменное заявление о раскаянии, в котором признают свои прошлые проступки. Многие люди именно так и поступали. Они считали, что у них не будет выбора, если они окажутся на территории, контролируемой коммунистами. В конце лета 1950 года южнокорейские войска в большом беспорядке отступали, и к августу только около 5% Корейского полуострова оставалось под контролем администрации Ли Сын Мана. Несмотря на поддержку с воздуха США, военное превосходство Северной Кореи оказалось подавляющим. Мало кто в августе 1950 г. сомневался, что силы Севера были на грани полной победы и что падение Пусана, последнего оплота Республики Корея, было лишь вопросом времени. Таким образом, капитуляция рассматривалась рядом людей как единственный способ спасти свою шкуру и, возможно, какое-то социальное положение. Коммунистическое правительство сделало все возможное, чтобы максимизировать пропагандистский и пиар-эффект массовой капитуляции своих бывших противников. Один за другим по радио выступали бывшие «враги народа», обвиняя правительство Ли Сын Мана во всех мыслимых грехах, «свидетельствуя», что корейскую войну начал Юг, и восхваляя Ким Ир Сена и его режим. Некоторые из них пошли еще дальше. 14 июля другой бывший военачальник сказал: «Я был бегущей собакой американского империализма!» Вполне вероятно, что эта красочная фраза не была его собственной выдумкой - подобные заявления были сделаны обвиняемыми во время показательных процессов в Северной Корее в середине 1950-х годов. Может быть этот эпитет полюбился какому-нибудь известному северокорейскому спичрайтеру? Так что же случилось с Сон Хо Соном, героем антияпонского движения сопротивления и безжалостным истребителем реальных или предполагаемых сторонников коммунистов? Северокорейцы последовали установившейся традиции: ему пощадили жизнь. Во время поспешного отступления коммунистических войск в конце 1950-х незадачливого генерала увезли на Север. Возможно, в нем видели полезный пропагандистский актив. Недавно стало известно, что Сон Хо Сон погиб в Пхеньяне в 1959 году. Подобная участь постигла и многих других видных южнокорейцев, сдавшихся в плен и увезенных на Север. Но это уже другая история… Андрей Ланьков, профессор Университета Кукмин в Сеуле Вернуться назад |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Copyright © 2001 - 2011 Koreana.RU | It's developed by |